Когда человека терзают муки неразделенной любви, то всякое занятие, требующее внимания и каких-то усилий кажется ему невыносимой обузой. Все у меня валилось из рук, и я ни о чем не мог думать, как только о любимой Богдане. Тут пришел стольник Геракл, и торжественно сказал, что мы сегодня приглашены на ужин к византийским монархам. Я поблагодарил царедворца за приглашение и сказал, что к назначенному времени мы будем готовы.
Вечером за нами зашел стольник, и мы проследовали из левого крыла дворца в правую, закрытую его часть. Царские палаты были дивно украшены: драгоценными каменьями, золотом и серебром, с затейливыми внутри дворца водоемами, литыми дверями, хитро устроенными часами, золотыми и серебряными органами, которые чудно гудели, когда хоры певчих славословили императорам и их сестре.
Перед троном императоров стояло медное, но позолоченное дерево, ветви которого наполняли разного рода птицы, сделанные из бронзы. Птицы издавали каждая свою особую мелодию, а сиденье императоров были так искусно устроены, что сначала они казались низкими, почти на одном уровне с мраморным полом, затем несколько более высоким и, наконец, висящим в воздухе. Два огромных трона окружали, в виде стражи, позолоченные львы, которые бешено били своими хвостами пушистый ковер, открывая пасть, двигали языком и издавали громкий рев. После того как я, согласно протокола, в третий раз преклонился перед императорами, приветствуя их, я поднял голову и увидел их совершенно в другой одежде почти у потолка залы. Диво дивное!
Нас подвели к царскому столу, и мы склонились в глубоком поклоне перед императорской семьей. Стольник нас представил. Я на хорошем, правильном греческом языке поблагодарил императоров за оказанную нам честь быть приглашенными к его столу. Император Константин встал и с доброжелательной улыбкой пригласил меня к столу подле себя. Моих друзей, Стояна и Братонежко, усадили за стол, где сидели знатные греческие вельможи и иностранные гости.
- Посланники великого князя киевского, оцените наших поваров,- сказал Константин. Затем сделал незаметный жест и приказал выпустить придворных фигляров, шутов, эквилибристов и жонглеров. Пир начался.
Не привыкшие к роскоши и богатству, мы даже во сне не могли представить себе, что можно так жить и за таким столом сидеть. И не только вкушать такие изысканные блюда, но и смотреть на предметы сказочной посуды из массивного золота, покрытые таким количеством бриллиантом и драгоценных камней, что не было видно даже металла. Только маленькая ложечка, которой они берут мед, стоила, наверное, целое состояние.
И хотя я был голоден, мне совсем расхотелось есть. Я заставил себя попробовать того, что предложили мне царственные особы: кусочек перепела в винном соусе и мяса, зажаренного на вертеле. Попробовал я миндальной халвы и баклавы с орехами. Выпил впервые напиток под название «кофе». Когда я отставил от себя пустую драгоценную чашу от этого напитка, то заметил, как внимательно императоры и принцесса Анна смотрят на меня. По протоколу я не должен первым говорить, а ждать когда Ваше величество соизволит со мной заговорить. И это не заставило себя ждать…
Взяв тонкими пальцами янтарный мундшук кальяна, император Константин, выпустив несколько клубов дыма, и тут меня непринужденно спросил:
- Я знаю, что вас очень ценят при дворе и к вам прислушивается великий князь Владимир. Как вы думаете, не пора ли нам установить между двумя великими державами более тесные связи во всех областях и значительно расширить наши военные и торговые отношения?
- Извините Ваше Величество,- сказал я учтиво,- но, я не уполномочен князем киевским обсуждать с Вашим Величеством такие вопросы. В Константинополе я сугубо по личному делу. Что касается моего личного мнения, то должен сказать, что наши более тесные связи, безусловно, будут на благо двух государств. Но это моя личная точка зрения и она не имеет значения для большой политики. – Императоры переглянулись между собой и дружелюбно, с некой снисходительностью посмотрели на меня .на меня. Я с интересом рассматривал двух Византийских императоров Константина и Василия, их сестру Анну и всю семью. Все они были в ослепительно богатых одеяниях, сверкающих золотом и драгоценными камнями; одежда их жен, знатных вельмож отличалась не меньшим великолепием. На Анне, сестре императоров, была белоснежная греческая туника, перетянутая на тонкой талии шнуром, с плетением, из золотых нитей. У нее была красивая грудь, точеные ноги и шелковистые черные волосы, которые обрамляли ее милое лицо с чуть-чуть припухлыми губами. На пальцах рук сияли перстни со всевозможными драгоценными камнями, но от ее красоты веяло холодом.
Императоры были вежливы и доброжелательны. Видно было, что своим искренним ответом на заданный вопрос, мне удалось расположил их к себе. Они с радостью рассказывали мне о своей семье, трудностях управления империей и живо интересовались жизнью на Руси, и, в особенности, планами князя Владимира относительно принятия новой веры. Уже в начале нашей беседы я понял, что они прекрасно осведомлены кто я и что я, что делается у нас при княжеском дворе. Более того, им было известно в подробностях и то, что я сидел три месяца в тюрьме и какие у меня взаимоотношения с князем Владимиром, но я не подал виду. Я не был дипломатом, но хорошо знал, что еще со времен княгини Ольги, моей бабки, Византия была сильно заинтересована в союзе с Русью и давно мечтала о том, чтобы включить ее в свою экономическую и политическую систему. Это позволило бы ей вместо сильного и опасного соперника, иметь мирных русичей на своей имперской окраине. А пути для достижения этих целей, были одни: единая религия, совместные браки, подкупы и даже, смещение и посажение на киевский трон своего человека. Таким человеком они, наверное, видели и меня.
Мне показалось, что они были готовы разыграть эту карту даже со мной и поэтому усердно меня прощупывали. Мой кубок был постоянно наполнен, и казалось, что наша беседа проходила в атмосфере дружбы и понимания.
Скажу честно, я испытывал странную симпатию к этим великим и культурным императорам, в которых сочетались такие чувства, как признание их величия, светлого ума, но с другой стороны, присутствовал страх опасности, коварства и хитрости, которые мы всегда видели в вечных соперниках Руси. Такие противоречивые мысли одолевали меня на императорском пиру.
Пир закончился, а император Константин еще целый час водил меня по своему дворцу, показывая его великолепие. Затем мы зашли в соседнюю с его покоями комнату и много говорили об укреплении союза Византии и Руси.
- Славяне, русы, - говорил император, - никогда не смогут найти более достойного союзника, чем Византия!
- Возможно, государь, – сказал я.
- Должен признать, сударь, – продолжал Константин, - Великий князь Владимир имеет отменного, верного и старательного первого помощника. Вы служите ему с такой верностью и честностью, на которую невозможно нахвалиться.
- Спасибо за добрые слова, ваше величество! - ответил я ему в том же тоне, - Я просто служу своему Отечеству. Император Константин продолжал:
- Ваше поведение также заслуживает уважения и восхищения, вас ждет приятное будущее. В двадцать семь лет вы многого добились, но вы, сударь, чем-то сильно озабочены. Не могу ли я чем-нибудь помочь вам? Не бойтесь, я не буду ни о чем вас расспрашивать, но может быть вам нужны деньги или требуется мое влияние. Скажите только, и я всецело в вашем распоряжении и не о чем не буду вас расспрашивать. Я поблагодарил императора за проявленное ко мне великодушие, и сказал, что если возникнет в этом необходимость, то я обязательно к нему обращусь. На этом мы с ним расстались.
Предвосхищая принятие Русью христианства в 988 году, которое к нам пришло из Византии еще в середине девятого века, надо признать, что мы многое потеряли - потеряли целые века.. Как покажет наша жизнь и история – принятие христианства на Руси дало мощный толчок для развития молодого государства. Оно избавило его от вековой дикости и невежества, уравняло с другими христианскими государствами, дало мощный толчок к приобщению к греческой византийской культуре: письменности, архитектуре, просвещению. Только благодаря Византии Русь получила каменное зодчество, иконопись, фресковую живопись и прикоснулась к традициям античного мира! И, наконец, начала избавляться от своей вековой дикости и невежества.
Вечером за нами зашел стольник, и мы проследовали из левого крыла дворца в правую, закрытую его часть. Царские палаты были дивно украшены: драгоценными каменьями, золотом и серебром, с затейливыми внутри дворца водоемами, литыми дверями, хитро устроенными часами, золотыми и серебряными органами, которые чудно гудели, когда хоры певчих славословили императорам и их сестре.
Перед троном императоров стояло медное, но позолоченное дерево, ветви которого наполняли разного рода птицы, сделанные из бронзы. Птицы издавали каждая свою особую мелодию, а сиденье императоров были так искусно устроены, что сначала они казались низкими, почти на одном уровне с мраморным полом, затем несколько более высоким и, наконец, висящим в воздухе. Два огромных трона окружали, в виде стражи, позолоченные львы, которые бешено били своими хвостами пушистый ковер, открывая пасть, двигали языком и издавали громкий рев. После того как я, согласно протокола, в третий раз преклонился перед императорами, приветствуя их, я поднял голову и увидел их совершенно в другой одежде почти у потолка залы. Диво дивное!
Нас подвели к царскому столу, и мы склонились в глубоком поклоне перед императорской семьей. Стольник нас представил. Я на хорошем, правильном греческом языке поблагодарил императоров за оказанную нам честь быть приглашенными к его столу. Император Константин встал и с доброжелательной улыбкой пригласил меня к столу подле себя. Моих друзей, Стояна и Братонежко, усадили за стол, где сидели знатные греческие вельможи и иностранные гости.
- Посланники великого князя киевского, оцените наших поваров,- сказал Константин. Затем сделал незаметный жест и приказал выпустить придворных фигляров, шутов, эквилибристов и жонглеров. Пир начался.
Не привыкшие к роскоши и богатству, мы даже во сне не могли представить себе, что можно так жить и за таким столом сидеть. И не только вкушать такие изысканные блюда, но и смотреть на предметы сказочной посуды из массивного золота, покрытые таким количеством бриллиантом и драгоценных камней, что не было видно даже металла. Только маленькая ложечка, которой они берут мед, стоила, наверное, целое состояние.
И хотя я был голоден, мне совсем расхотелось есть. Я заставил себя попробовать того, что предложили мне царственные особы: кусочек перепела в винном соусе и мяса, зажаренного на вертеле. Попробовал я миндальной халвы и баклавы с орехами. Выпил впервые напиток под название «кофе». Когда я отставил от себя пустую драгоценную чашу от этого напитка, то заметил, как внимательно императоры и принцесса Анна смотрят на меня. По протоколу я не должен первым говорить, а ждать когда Ваше величество соизволит со мной заговорить. И это не заставило себя ждать…
Взяв тонкими пальцами янтарный мундшук кальяна, император Константин, выпустив несколько клубов дыма, и тут меня непринужденно спросил:
- Я знаю, что вас очень ценят при дворе и к вам прислушивается великий князь Владимир. Как вы думаете, не пора ли нам установить между двумя великими державами более тесные связи во всех областях и значительно расширить наши военные и торговые отношения?
- Извините Ваше Величество,- сказал я учтиво,- но, я не уполномочен князем киевским обсуждать с Вашим Величеством такие вопросы. В Константинополе я сугубо по личному делу. Что касается моего личного мнения, то должен сказать, что наши более тесные связи, безусловно, будут на благо двух государств. Но это моя личная точка зрения и она не имеет значения для большой политики. – Императоры переглянулись между собой и дружелюбно, с некой снисходительностью посмотрели на меня .на меня. Я с интересом рассматривал двух Византийских императоров Константина и Василия, их сестру Анну и всю семью. Все они были в ослепительно богатых одеяниях, сверкающих золотом и драгоценными камнями; одежда их жен, знатных вельмож отличалась не меньшим великолепием. На Анне, сестре императоров, была белоснежная греческая туника, перетянутая на тонкой талии шнуром, с плетением, из золотых нитей. У нее была красивая грудь, точеные ноги и шелковистые черные волосы, которые обрамляли ее милое лицо с чуть-чуть припухлыми губами. На пальцах рук сияли перстни со всевозможными драгоценными камнями, но от ее красоты веяло холодом.
Императоры были вежливы и доброжелательны. Видно было, что своим искренним ответом на заданный вопрос, мне удалось расположил их к себе. Они с радостью рассказывали мне о своей семье, трудностях управления империей и живо интересовались жизнью на Руси, и, в особенности, планами князя Владимира относительно принятия новой веры. Уже в начале нашей беседы я понял, что они прекрасно осведомлены кто я и что я, что делается у нас при княжеском дворе. Более того, им было известно в подробностях и то, что я сидел три месяца в тюрьме и какие у меня взаимоотношения с князем Владимиром, но я не подал виду. Я не был дипломатом, но хорошо знал, что еще со времен княгини Ольги, моей бабки, Византия была сильно заинтересована в союзе с Русью и давно мечтала о том, чтобы включить ее в свою экономическую и политическую систему. Это позволило бы ей вместо сильного и опасного соперника, иметь мирных русичей на своей имперской окраине. А пути для достижения этих целей, были одни: единая религия, совместные браки, подкупы и даже, смещение и посажение на киевский трон своего человека. Таким человеком они, наверное, видели и меня.
Мне показалось, что они были готовы разыграть эту карту даже со мной и поэтому усердно меня прощупывали. Мой кубок был постоянно наполнен, и казалось, что наша беседа проходила в атмосфере дружбы и понимания.
Скажу честно, я испытывал странную симпатию к этим великим и культурным императорам, в которых сочетались такие чувства, как признание их величия, светлого ума, но с другой стороны, присутствовал страх опасности, коварства и хитрости, которые мы всегда видели в вечных соперниках Руси. Такие противоречивые мысли одолевали меня на императорском пиру.
Пир закончился, а император Константин еще целый час водил меня по своему дворцу, показывая его великолепие. Затем мы зашли в соседнюю с его покоями комнату и много говорили об укреплении союза Византии и Руси.
- Славяне, русы, - говорил император, - никогда не смогут найти более достойного союзника, чем Византия!
- Возможно, государь, – сказал я.
- Должен признать, сударь, – продолжал Константин, - Великий князь Владимир имеет отменного, верного и старательного первого помощника. Вы служите ему с такой верностью и честностью, на которую невозможно нахвалиться.
- Спасибо за добрые слова, ваше величество! - ответил я ему в том же тоне, - Я просто служу своему Отечеству. Император Константин продолжал:
- Ваше поведение также заслуживает уважения и восхищения, вас ждет приятное будущее. В двадцать семь лет вы многого добились, но вы, сударь, чем-то сильно озабочены. Не могу ли я чем-нибудь помочь вам? Не бойтесь, я не буду ни о чем вас расспрашивать, но может быть вам нужны деньги или требуется мое влияние. Скажите только, и я всецело в вашем распоряжении и не о чем не буду вас расспрашивать. Я поблагодарил императора за проявленное ко мне великодушие, и сказал, что если возникнет в этом необходимость, то я обязательно к нему обращусь. На этом мы с ним расстались.
Предвосхищая принятие Русью христианства в 988 году, которое к нам пришло из Византии еще в середине девятого века, надо признать, что мы многое потеряли - потеряли целые века.. Как покажет наша жизнь и история – принятие христианства на Руси дало мощный толчок для развития молодого государства. Оно избавило его от вековой дикости и невежества, уравняло с другими христианскими государствами, дало мощный толчок к приобщению к греческой византийской культуре: письменности, архитектуре, просвещению. Только благодаря Византии Русь получила каменное зодчество, иконопись, фресковую живопись и прикоснулась к традициям античного мира! И, наконец, начала избавляться от своей вековой дикости и невежества.