Форум
'''ГЛАВА 14. СМЕРТЬ ВАРЯГОВ-ХРИСТИАН.'''
Разве можно у человека просто так отнять веру, если его сердце полно священной любви к Богу или своим богам? У него можно забрать жизнь, но только не веру. А, что наша жизнь без веры? Пустота, дикость, хаос. А разве наша жизнь так сладка? Разве мы уже так дорожим сырым ложем земли? Разве горечи и печали земли не ничтожны? Неужели мы так боимся смерти? Что у нас есть на земле, кроме надежды, воспоминаний и веры? Одна суета, наша пустая и никчемная жизнь. Блажен лишь тот человек, кто венчает свою жизнь пышным венцом славы, и нет смерти лучше для человека, чем смерть за веру, родину и великие идеалы.
Многие в Киеве видели и начали понимать, что торжество Владимира над Ярополком сопровождалось торжеством язычества над христианством. Но это торжество не могло быть продолжительным: русское язычество было так бедно, так бесцветно, что оно не могло с успехом соперничать ни с одною из религий, имевших место в юго-восточных областях тогдашней Европы, тем более с христианством.
Ревность Владимира и Добрыни в начале их власти к язычеству и устроение изукрашенных кумиров, частые жертвы - проистекали из желания поднять сколько-нибудь язычество, дать ему средства, хотя что-нибудь противопоставить другим религиям, подавляющим его своим величием. Но эти самые попытки, эта самая ревность и вела прямо к падению язычества, потому что всего лучше показывала его несостоятельность.
У нас на Руси, в Киеве, произошло то же самое, что в более обширных размерах произошло в Империи еще при Юлиане. Ревность этого императора к язычеству всего более способствовала к окончательному падению последнего, потому, что Юлиан истощил все средства язычества, извлек из него все, что оно могло дать для умственной и нравственной жизни человека. И тем самым, резче выказалась его несостоятельность, его бедность пред христианством; так, обыкновенно, бывает и в жизни отдельных людей, и в жизни целых обществ. Вот почему и неудивительно видеть, как иногда самые страстные ревнители веры вдруг, неожиданно, покидают предмет своего поклонения и переходят на враждебную сторону, которую защищают с удвоенною ревностью; происходит именно оттого, что в их сознании истощились все средства прежнего предмета поклонения. И в этом мудрость правителей, которые не держатся за старое и отжившее, а берут новое в угоду своему государству и народу. Под 983 год произошло трагическое событие, которое мало кого оставило равнодушным, и о котором, долго говорили в Киеве.
Владимир, после похода на ятвягов, возвратился в Киев и по обыкновению решил устроить торжественные празднества с пирами и жертвоприношениями. Следуя языческим обычаям, волхвы решили принести жертву своим кумирам. Они вместе со своими людьми старцами и боярами решили:
- Кинем жребий на отроков и девиц; на кого падет, того принесем в жертву богам. В это время жил в Киеве варяг Феодор, который пришел из Греции и держал христианскую веру; был у него сын, Иоанн, прекрасный лицом и душою; на этого-то молодого варяга и пал жребий. Присланные от народа люди, пришли к старому варягу и сказали ему:
- Пал жребий на твоего сына, богам угодно взять его себе, и мы хотим принести его им в жертву. Варяг отвечал:
- У вас не боги, а дерево. Нынче есть, а завтра сгниет, ни едят, ни пьют, ни говорят, но сделаны руками человеческими из дерева; а бог один, которому служат греки и кланяются, который сотворил небо и землю, звезды и луну, и солнце, и человека, дал ему жить на земле; а эти боги что сделали? Сами деланные; не дам сына своего бесам.
Посланные рассказали эти речи народу; толпа взяла оружие и пошла к дому варягов и разломала забор вокруг него; варяг стоял на сенях с сыном. Народ кричал ему:
- Дай сына своего нашим богам. Он отвечал:
- Если они боги, то пусть пошлют какого-нибудь одного бога взять моего сына, а вы о чем хлопочете? Возмущенная таким ответом толпа взревела:
- Смерть им двоим! Желаем смерти! - закричали волхвы…
- Смерть, смерть им! - подхватила толпа. - Они оскорбили наших богов! - возмущались зеваки. Десятки людей бросились вперед, и схватили отца и сына, а сруб их подожгли. Те не сопротивлялись. Волхвы, стоящие чуть в стороне, злобно улыбались. И тут раздался зычный голос верховного волхва Богомила:
- Слушайте, вы, славные жители града Киева! Наш великий князь и его воинство одержало героическую победу над ятвягами. Языческие боги были на их стороне, они вернулись с похода живыми и невредимыми, с богатой данью. Чтобы управлять нами и вести всех нас к миру, богатству, к могуществу и славе, надо сделать богатые подношения нашим Богам. По нашему древнему обычаю мы должны сегодня обагрить кровью нашей жертвы святой алтарь. Вся толпа загудела:
- Слава Перуну, покровителю молнии и воинов! Слава Велесу, владыке мертвых! Слава Стрибогу - богу ветра! Слава всем нашим бессмертным богам!
- Подведите к нам этого прекрасного юношу и его злобного отца, не признающего наших святых богов, - приказал Богомил. Толпа двинулась, десятки рук в одно мгновение схватили отца и сына, и как баранов потащили на убой. Затем негодяи, из числа добровольцев, по знаку Богомила подвели упирающиеся жертвы к деревянным языческим идолам, наспех расставленных вокруг. Волхвы и их помощники силой заставили греков-христиан приклонить трижды колени пред деревянными языческими богами.
- Горожане! Взгляните, бог принимает их! - воскликнул Богомил. Красота и мужество юноши приятны для наших богов. Подведите их ближе к огню, чтобы боги и горожане могли хорошо рассмотреть этого юношу. Привет тебе, слуга наших богов!
Юноша молчал. Его лицо было искажено ужасом, он весь дрожал и шептал молитву неведомому христианскому богу. Его отец был спокоен и равнодушен к происходящему. Он, закрыв глаза, как и сын, шептал молитву:
- Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да придет цартвие твое…
Но не успели жертвы договорить слова молитвы, как последовала команда волхва Богомила:
- Отправляйтесь служить нашим богам!
- К богам, к богам! - подхватила толпа.
И тут произошло ужасное. Несколько волхвов и их помощников в одно мгновение стащили с несчастных одежду, связали им ноги и руки, и швырнули безгрешных в огонь.
С криком ужаса упали отец и сын в огромный костер. Сначала загорелись их волосы, а затем, через несколько секунд, их тела превратились в два горящих факела. Вся толпа, наклонившись вперед, наблюдала за этой дикой сценой. Запах горевшего человеческого тела бил в нос, но это никого не смущало
- Боги приняли наши жертвы! - вскричал снова Богомил. Толпа подхватила: - Слава, слава нашим богам!
Так случилось, что в это время мимо проезжал князь Владимир с Юлией. С ними был и я. Привлеченные пожаром и криками толпы, мы подъехали к месту жертвоприношения. Толпа расступилась, пропуская нас. Пораженный ужасом, я откинулся в седле назад, и взглянул на княжну. Она пригнулась к крупу коня и ее глаза были закрыты, от того ли, что она была без сознания, или просто сомкнуты, чтобы не видеть ужасного зрелища. Князь злобно взглянул на Богомила. Волхв весьма спокойно стоял, опираясь на посох, подобно каменному изваянию и улыбался князю.
- Боги приняли жертву! - вскричал снова волхв, обращаясь к толпе.
- Продолжим дальше наше жертвоприношение. Приведите сюда князя ятвягов Родомила и его мать и бросьте их в огонь. Выведите вперед пленных ятвягов и принесите их также в жертву нашим богам. Совершим богатые жертвоприношения, установленные нашими обычаями, чтобы наши боги умилостивились, чтобы солнце светило нам, чтобы земля наша была плодородна и, чтобы мир был внутри наших стен. Волхв так кричал, что я почувствовал, как кровь стынет в моих жилах и волос на моей голове поднимается дыбом. Наверное, те же чувства испытывала и княжна Юлия. Она закрывала лицо руками, как бы от огня, чтобы не выразить свое состояние. Один лишь князь Владимир, казалось, был спокоен. Он, молча, смотрел на происходящее, и не один мускул не дрогнул на его лице.
Волхвы и их помощники начали связывать руки и ноги князю и его матери и подталкивать их к костру. Князь Владимир сделал знак рукой и заговорил. Глубокая тишина воцарилось вокруг:
- Слушайте, горожане! - начал он, и его хриплый голос, хотя слабо, но совершенно ясно был слышен среди ночной тишины.
- Слушайте и вы, волхвы киевские! Мне, вашему правителю и волхву, было виденье. Наши древние боги недовольны тем, что мы приносим им в жертву людей. А по сему, старый закон уничтожается, и мы даем новый закон. Наступил час примирения. Отныне жизнь и смерть должны идти рука об руку. Наши боги уже не жаждут людской крови, как жертвоприношение своему величию. Вы можете приносить им в жертву все, что приносили раньше, но только не человеческую жизнь. Прошли дни крови и жертв, настал день мира. Так хотят наши древние боги. Принимаете ли вы их решение?
Толпа с удивлением смотрела на князя, а потом движимая общим возбуждением неожиданно проревела:
- Принимаем, принимаем! Верховный жрец Богомил посмотрел с недоумением на князя Владимира но, встретив его грозный взгляд, провозгласил:
- Да будет так! Старый обряд жертвоприношения людей уничтожен! - и в подтверждение этого ударил посохом о землю. В тот же миг десятки совсем
других добровольцев бросились к пленникам ятвягам, развязали им руки и ноги, накинули на их голые плечи свои кафтаны и стали приглашать к себе в гости. Лица людей посветлели, на них появилась радость и удовлетворение. Я заметил, как Юлия с глубокой благодарностью посмотрела на князя Владимира.
Несмотря на то, что смелые варяги пали жертвою торжествующего, по-видимому, язычества, событие это не могло не произвести сильного впечатления: язычеству, кумирам сделан был торжественный вызов, над ними торжественно надругались; проповедь была произнесена громко; народ в пылу ярости убил проповедника, но ярость прошла, а страшные слова остались:
- Ваши боги - дерево; бог - один, которому кланяются греки, который сотворил все! Безответно стояли кумиры Владимира перед этими словами, а что могла, в самом деле, славянская религия сказать в свою пользу, что могла отвечать на высокие запросы, заданные ей проповедниками других религий? Самые важные из них были вопросы о начале мира и будущей жизни, непринятия языческой дикости и варварства давно уже стояли остро на Руси.
Разве можно у человека просто так отнять веру, если его сердце полно священной любви к Богу или своим богам? У него можно забрать жизнь, но только не веру. А, что наша жизнь без веры? Пустота, дикость, хаос. А разве наша жизнь так сладка? Разве мы уже так дорожим сырым ложем земли? Разве горечи и печали земли не ничтожны? Неужели мы так боимся смерти? Что у нас есть на земле, кроме надежды, воспоминаний и веры? Одна суета, наша пустая и никчемная жизнь. Блажен лишь тот человек, кто венчает свою жизнь пышным венцом славы, и нет смерти лучше для человека, чем смерть за веру, родину и великие идеалы.
Многие в Киеве видели и начали понимать, что торжество Владимира над Ярополком сопровождалось торжеством язычества над христианством. Но это торжество не могло быть продолжительным: русское язычество было так бедно, так бесцветно, что оно не могло с успехом соперничать ни с одною из религий, имевших место в юго-восточных областях тогдашней Европы, тем более с христианством.
Ревность Владимира и Добрыни в начале их власти к язычеству и устроение изукрашенных кумиров, частые жертвы - проистекали из желания поднять сколько-нибудь язычество, дать ему средства, хотя что-нибудь противопоставить другим религиям, подавляющим его своим величием. Но эти самые попытки, эта самая ревность и вела прямо к падению язычества, потому что всего лучше показывала его несостоятельность.
У нас на Руси, в Киеве, произошло то же самое, что в более обширных размерах произошло в Империи еще при Юлиане. Ревность этого императора к язычеству всего более способствовала к окончательному падению последнего, потому, что Юлиан истощил все средства язычества, извлек из него все, что оно могло дать для умственной и нравственной жизни человека. И тем самым, резче выказалась его несостоятельность, его бедность пред христианством; так, обыкновенно, бывает и в жизни отдельных людей, и в жизни целых обществ. Вот почему и неудивительно видеть, как иногда самые страстные ревнители веры вдруг, неожиданно, покидают предмет своего поклонения и переходят на враждебную сторону, которую защищают с удвоенною ревностью; происходит именно оттого, что в их сознании истощились все средства прежнего предмета поклонения. И в этом мудрость правителей, которые не держатся за старое и отжившее, а берут новое в угоду своему государству и народу. Под 983 год произошло трагическое событие, которое мало кого оставило равнодушным, и о котором, долго говорили в Киеве.
Владимир, после похода на ятвягов, возвратился в Киев и по обыкновению решил устроить торжественные празднества с пирами и жертвоприношениями. Следуя языческим обычаям, волхвы решили принести жертву своим кумирам. Они вместе со своими людьми старцами и боярами решили:
- Кинем жребий на отроков и девиц; на кого падет, того принесем в жертву богам. В это время жил в Киеве варяг Феодор, который пришел из Греции и держал христианскую веру; был у него сын, Иоанн, прекрасный лицом и душою; на этого-то молодого варяга и пал жребий. Присланные от народа люди, пришли к старому варягу и сказали ему:
- Пал жребий на твоего сына, богам угодно взять его себе, и мы хотим принести его им в жертву. Варяг отвечал:
- У вас не боги, а дерево. Нынче есть, а завтра сгниет, ни едят, ни пьют, ни говорят, но сделаны руками человеческими из дерева; а бог один, которому служат греки и кланяются, который сотворил небо и землю, звезды и луну, и солнце, и человека, дал ему жить на земле; а эти боги что сделали? Сами деланные; не дам сына своего бесам.
Посланные рассказали эти речи народу; толпа взяла оружие и пошла к дому варягов и разломала забор вокруг него; варяг стоял на сенях с сыном. Народ кричал ему:
- Дай сына своего нашим богам. Он отвечал:
- Если они боги, то пусть пошлют какого-нибудь одного бога взять моего сына, а вы о чем хлопочете? Возмущенная таким ответом толпа взревела:
- Смерть им двоим! Желаем смерти! - закричали волхвы…
- Смерть, смерть им! - подхватила толпа. - Они оскорбили наших богов! - возмущались зеваки. Десятки людей бросились вперед, и схватили отца и сына, а сруб их подожгли. Те не сопротивлялись. Волхвы, стоящие чуть в стороне, злобно улыбались. И тут раздался зычный голос верховного волхва Богомила:
- Слушайте, вы, славные жители града Киева! Наш великий князь и его воинство одержало героическую победу над ятвягами. Языческие боги были на их стороне, они вернулись с похода живыми и невредимыми, с богатой данью. Чтобы управлять нами и вести всех нас к миру, богатству, к могуществу и славе, надо сделать богатые подношения нашим Богам. По нашему древнему обычаю мы должны сегодня обагрить кровью нашей жертвы святой алтарь. Вся толпа загудела:
- Слава Перуну, покровителю молнии и воинов! Слава Велесу, владыке мертвых! Слава Стрибогу - богу ветра! Слава всем нашим бессмертным богам!
- Подведите к нам этого прекрасного юношу и его злобного отца, не признающего наших святых богов, - приказал Богомил. Толпа двинулась, десятки рук в одно мгновение схватили отца и сына, и как баранов потащили на убой. Затем негодяи, из числа добровольцев, по знаку Богомила подвели упирающиеся жертвы к деревянным языческим идолам, наспех расставленных вокруг. Волхвы и их помощники силой заставили греков-христиан приклонить трижды колени пред деревянными языческими богами.
- Горожане! Взгляните, бог принимает их! - воскликнул Богомил. Красота и мужество юноши приятны для наших богов. Подведите их ближе к огню, чтобы боги и горожане могли хорошо рассмотреть этого юношу. Привет тебе, слуга наших богов!
Юноша молчал. Его лицо было искажено ужасом, он весь дрожал и шептал молитву неведомому христианскому богу. Его отец был спокоен и равнодушен к происходящему. Он, закрыв глаза, как и сын, шептал молитву:
- Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да придет цартвие твое…
Но не успели жертвы договорить слова молитвы, как последовала команда волхва Богомила:
- Отправляйтесь служить нашим богам!
- К богам, к богам! - подхватила толпа.
И тут произошло ужасное. Несколько волхвов и их помощников в одно мгновение стащили с несчастных одежду, связали им ноги и руки, и швырнули безгрешных в огонь.
С криком ужаса упали отец и сын в огромный костер. Сначала загорелись их волосы, а затем, через несколько секунд, их тела превратились в два горящих факела. Вся толпа, наклонившись вперед, наблюдала за этой дикой сценой. Запах горевшего человеческого тела бил в нос, но это никого не смущало
- Боги приняли наши жертвы! - вскричал снова Богомил. Толпа подхватила: - Слава, слава нашим богам!
Так случилось, что в это время мимо проезжал князь Владимир с Юлией. С ними был и я. Привлеченные пожаром и криками толпы, мы подъехали к месту жертвоприношения. Толпа расступилась, пропуская нас. Пораженный ужасом, я откинулся в седле назад, и взглянул на княжну. Она пригнулась к крупу коня и ее глаза были закрыты, от того ли, что она была без сознания, или просто сомкнуты, чтобы не видеть ужасного зрелища. Князь злобно взглянул на Богомила. Волхв весьма спокойно стоял, опираясь на посох, подобно каменному изваянию и улыбался князю.
- Боги приняли жертву! - вскричал снова волхв, обращаясь к толпе.
- Продолжим дальше наше жертвоприношение. Приведите сюда князя ятвягов Родомила и его мать и бросьте их в огонь. Выведите вперед пленных ятвягов и принесите их также в жертву нашим богам. Совершим богатые жертвоприношения, установленные нашими обычаями, чтобы наши боги умилостивились, чтобы солнце светило нам, чтобы земля наша была плодородна и, чтобы мир был внутри наших стен. Волхв так кричал, что я почувствовал, как кровь стынет в моих жилах и волос на моей голове поднимается дыбом. Наверное, те же чувства испытывала и княжна Юлия. Она закрывала лицо руками, как бы от огня, чтобы не выразить свое состояние. Один лишь князь Владимир, казалось, был спокоен. Он, молча, смотрел на происходящее, и не один мускул не дрогнул на его лице.
Волхвы и их помощники начали связывать руки и ноги князю и его матери и подталкивать их к костру. Князь Владимир сделал знак рукой и заговорил. Глубокая тишина воцарилось вокруг:
- Слушайте, горожане! - начал он, и его хриплый голос, хотя слабо, но совершенно ясно был слышен среди ночной тишины.
- Слушайте и вы, волхвы киевские! Мне, вашему правителю и волхву, было виденье. Наши древние боги недовольны тем, что мы приносим им в жертву людей. А по сему, старый закон уничтожается, и мы даем новый закон. Наступил час примирения. Отныне жизнь и смерть должны идти рука об руку. Наши боги уже не жаждут людской крови, как жертвоприношение своему величию. Вы можете приносить им в жертву все, что приносили раньше, но только не человеческую жизнь. Прошли дни крови и жертв, настал день мира. Так хотят наши древние боги. Принимаете ли вы их решение?
Толпа с удивлением смотрела на князя, а потом движимая общим возбуждением неожиданно проревела:
- Принимаем, принимаем! Верховный жрец Богомил посмотрел с недоумением на князя Владимира но, встретив его грозный взгляд, провозгласил:
- Да будет так! Старый обряд жертвоприношения людей уничтожен! - и в подтверждение этого ударил посохом о землю. В тот же миг десятки совсем
других добровольцев бросились к пленникам ятвягам, развязали им руки и ноги, накинули на их голые плечи свои кафтаны и стали приглашать к себе в гости. Лица людей посветлели, на них появилась радость и удовлетворение. Я заметил, как Юлия с глубокой благодарностью посмотрела на князя Владимира.
Несмотря на то, что смелые варяги пали жертвою торжествующего, по-видимому, язычества, событие это не могло не произвести сильного впечатления: язычеству, кумирам сделан был торжественный вызов, над ними торжественно надругались; проповедь была произнесена громко; народ в пылу ярости убил проповедника, но ярость прошла, а страшные слова остались:
- Ваши боги - дерево; бог - один, которому кланяются греки, который сотворил все! Безответно стояли кумиры Владимира перед этими словами, а что могла, в самом деле, славянская религия сказать в свою пользу, что могла отвечать на высокие запросы, заданные ей проповедниками других религий? Самые важные из них были вопросы о начале мира и будущей жизни, непринятия языческой дикости и варварства давно уже стояли остро на Руси.
