Форум
Каждый род, народность считает себя искони веков выше других племен и народностей. Это порождает патриотизм и трагедии на национальной почве, и, чтобы не случилось беды, надо всегда ненавязчиво, с уважением, искренне, и с одобрением, относиться к другой народности и ее представителям. Пренебрежение, высокомерное отношение к другим людям производят омерзительное впечатление и приводят к непредсказуемым последствиям.
Моя служба при дворе не ограничивалась составлением одних докладных для конунга. Иногда он поручал мне дела, связанные с определенным риском для жизни. Готовясь к войне с Киевом, конунг искал себе союзников. В этих целях он решил меня направить к печенежскому хану Гюрзе, чтобы заручиться его поддержкой при походе на Киев. Задание было не сложное. Главное было вернуться живым с Дикой степи.
В наши времена огромные степные просторы на протяжении многих веков заселяли кочевые народы, сначала иранцы, затем тюрки. Последние, придя в Европу из далекой Азии, покорили прежних обитателей степи, в основном иранцев и угров, сроднились с ними и стали в степи могучей силой. Мадьярские( угорские) племена появились на Руси еще в восьмом веке, под давлением теснивших их с востока тюрок и хазар вынуждены были покориться им. Вместо них в южных степях в начале девятого века стали господствовать печенеги.
Печенежские орды никогда не были едины, как и русские княжества. Примета времени. В середине десятого века существовало восемь печенежских объединений, которые в свою очередь делились еще на сорок мелких объединений. Четыре мощных объединения печенегов обитали по левую сторону Днепра, четыре – по правую. Среди них были племена, как союзников, так и врагов Руси.
На востоке печенеги граничили с хазарскими владениями ( на Дону), на севере с Русь, на юге – с крымскими владениями Византии(Херсонесом)
В сопровождающие мне дали молодого воина из младшей дружины князя. Звали его Шибалко. Одевшись по-походному и оседлав коней, мы отправились в опасный путь. Мы двигались и днем и ночью, не зная устали. Останавливались лишь для того, чтобы накормить и напоить лошадей и дать им немного отдохнуть. Казалось, что мы одни в этой дикой степи.
Солнце скатилось уже к самому горизонту, диск его стал багровым, словно налился кровью. Облака вспыхнули, охваченные гигантским небесным пожаром: то красные, как весеннее маковое поле, то оранжевые, как осенью лес, то лиловые, как вересковые заросли весной. Этот осенний вечер совсем не походил на пышное великолепие весенних или летних закатов, но было в нем столько красоты и грусти, что даже суровая душа Шибалко поддалась его обаянию.
- Ляпота!- с придыханием произнес он.- Это, наверное, наши могущественные боги зажигают по вечерам в небе эти величественные костры? И, не дождавшись моего ответа, в глубокой задумчивости изрек. - Интересно, кто помогает им зажигать по вечерам эти красивые гигантские костры, что за люди обитают на высокой небесной горе, среди звезд и облаков? Хотел бы я там побывать!
Вскоре мы совсем устали и сделали привал. Ночь была темная, но сияли звезды, и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, видя , что делается далеко вокруг. Мы поужинали соленым мясом конины и несколькими сухарями. С тоской вспомнили дразнящий запах жареного мяса. Но огонь зажигать было рискованно. Шибалко первым встал на стражу. Всем существом своим молодой воин внимал таинство жизни ночной степи, обступавшей его со всех сторон. Он был великолепным воином и охотником, тончайшим инструментом, способным улавливать все, что происходит вокруг. Глаза его различали неясные движения теней во мраке, видели тусклые зеленые огоньки в глазах хищников; слух воспринимал шепот ветерка, полет ночных птиц и насекомых, шорох ползущих в траве ящериц и змей. Он слышал далекие вопли шакалов, вой волков, жуткий хохот гиены, крик орлана и стрекотание кузнечиков. Шибалко не знал другой жизни, так как вырос в степи и ею жил…
С рассветом мы снова вскочили на коней и двинулись в путь. Мы долго скакали не останавливаясь. Шибалко, как охотничий пес, то и дело жадно втягивал в себя воздух. И тут он неожиданно, на полном скаку остановил коня и сделал мне знак остановиться.
И вдруг, впереди нас, показалось около десяти кочевников, одетых в меха, с железными шлемами на головах. Они были вооружены ятаганами и короткими луками; через плечо у каждого из них висели колчаны с длинными стрелами, украшенные орлиными перьями. Старший отдал приказ, и они во весь опор помчались в нашу сторону, размахивая кривыми саблями и постреливая из своих луков. Как мы поняли, они не собирались терять времени на выяснение отношений. С громкими воинственными криками кочевники рассыпались полукругом и атаковали нас. Мы, не сговариваясь, приготовились к ее отражению.
Первым на нас напал тучный старый печенег с уродливым шрамом на лице. Видно было , что это их предводитель. Острый конец его копья разорвал кожу на правом бедре моего друга. Мощным ударом палицы, он отбросил его и еще два копья, летевших в нашу сторону, отломив их острые наконечники, а затем тремя ударами дубины размножил черепа трем молодым и малоопытным печенегам, бросившихся первыми на нас.
Старый печенег яростно заскрежетал зубами. Он выхватил кривой клинок и снова устремился на Шибалко. Зоркие глаза молодого новгородца подстерегали каждое движение противника. Он отпрянул в сторону, но конец клинка коснулся его плеча. Хлынула кровь. Вождь печенегов торжествующе закричал, предвкушая победу. Тогда молодой воин, круто развернув коня и собрав все свои силы, высоко поднял палицу , с размаху опустил ее на заросший огненными волосами череп печенега. Раздался хруст костей, и, откинувшись назад, тучный печенег с хриплым стоном упал к ногам своего коня.
Шибалко выхватил меч, а в левую руку взял кинжал. Он снова резко остановил своего коня и убил следующего, нападавшего на него ударом кинжала в горло. Одного завалил я, сделав обманный выпад вперед, разрубил его до пояса. Меч Шибалко сверкал, как молния. Он ловко уклонился от ятагана еще одного воина и отрубил ему руку. Неуловимо быстрым движением кисти вонзил острие своего кинжала в сердце другого противника. Вскоре, из нападавших, в живых остался только один кочевник. Дрожа от страха, воин что-то сказал на своем лающем языке, которому я некогда учился. Он молил о пощаде и твердил, что он сын хана.
- Мы не искали вашей смерти. Это вы на нас напали, и мы были вынуждены защищаться. Мы послы великого князя киевского к могучему повелителю Великой Степи Гюрзе, - сказал я ему на его языке и приказал вести нас в его стан.
Оставив трупы кочевников на съедение шакалов, мы поскакали со своим пленником на восток. Вскоре мы увидели дымы костров на горизонте, а еще через некоторое время нашим взорам открылся лагерь половцев, занимающий несколько тысяч сажень в окружности. Словно дома в захолустном селении, стояли шатры, покрытые шкурами животных, а примерно посредине лагеря возвышалось большое строение, обшитое снаружи яркими шелковыми тканями.
- Должно быть, это ставка хана Гюрзы. Посмотри, Жизномир, как хан разукрасил все входы в свои шатры стягами, уничтоженных им наших городов!
-Нашли себе, союзничка! - проговорил зло Шибалко и грязно выругался.
Все шатры кочевников, казавшиеся черными, просвечивали яркими красными щелями от огней, горевших внутри. Около их жилищ пылало много костров, и клубы дыма, точно клочья плотного тумана, окутывали пространство сизой пеленой. В огромных бронзовых котлах варилось и вызывало аппетит мясо лошади, коровы, барана и козы для вечерней трапезы многочисленных кочевников и их семей. Котлы были врыты в землю. Под ними шли дымоходы, наполненные сухим кизяком и хворостом. Возле огромных чанов суетились женщины с большими деревянными ложками и глиняными мисками
Мы ехали вслед за пленником, осторожно пробираясь между отдыхающими варварами, которые с любопытством смотрели на нас и о чем-то переговаривались между собой. Воин- кочевник остановил нас у входа в шатер, пропустив сына Гюрзы внутрь. Мы ждали долго, пока нам не позволили войти.
- Введи их! – не совсем внятно рявкнул чей-то писклявый голос. В шатре, освещенном огнем, горящем в круге камней, было душно. Худой, с мрачным взглядом и растрепанной седой бородой, длинным крючковатым носом, хан Гюрза недовольно посмотрел на нас.
- Это еще кто?- проговорил он зловеще.
- Не знаю, отец! Они убили десять моих воинов, но оставили мне жизнь.
- Твоя жизнь ничего не стоит, если ты позволил разоружить себя. Убирайся вон с моих глаз! Вжав голову в плечи, сын выбежал из шатра.
Мы объяснили хану, как на нас напали и как мы вынуждены были защищаться от его воинов. Поведали и о просьбе князя, быть его союзником в борьбе за киевский престол. Гюрза слушал нас и молчал. Он, несомненно, решал нашу судьбу! В конце я сказал:
- О, великий и справедливый хан! Мы виновны в смерти в честном бою твоих воинов, и ты в праве нас казнить. Наша смерть ничто, но подумай, хан, какими выгодами для наших племен может обернуться поход на Киев!
После долгого раздумья хан сказал:
- Вы убили десять моих лучших воинов. За это я должен вас покарать. Но вы пощадили моего единственного сына. Более того, вы послы князя киевского и храбрые воины, а послов не убивают! Я вас прощаю и приглашаю вечером на пир.
- Спасибо тебе, великий повелитель степи! Ты могуч и великодушен, но нам надо спешить и мы хотели бы получить ответ на просьбу князя Владимира, - сказал я почтительно.
- Иметь тысячу друзей - мало, а одного врага – много! Да будет так! Идите пока отдохните. Вам скоро принесут мой ответ князю Владимиру.
Нас отвели в соседнюю юрту, сытно накормили и проводили до самой границы наших земель. Это была обычная моя поездка по заданию конунга, а их за мою жизнь было много, но наши Боги хранили меня.
Моя служба при дворе не ограничивалась составлением одних докладных для конунга. Иногда он поручал мне дела, связанные с определенным риском для жизни. Готовясь к войне с Киевом, конунг искал себе союзников. В этих целях он решил меня направить к печенежскому хану Гюрзе, чтобы заручиться его поддержкой при походе на Киев. Задание было не сложное. Главное было вернуться живым с Дикой степи.
В наши времена огромные степные просторы на протяжении многих веков заселяли кочевые народы, сначала иранцы, затем тюрки. Последние, придя в Европу из далекой Азии, покорили прежних обитателей степи, в основном иранцев и угров, сроднились с ними и стали в степи могучей силой. Мадьярские( угорские) племена появились на Руси еще в восьмом веке, под давлением теснивших их с востока тюрок и хазар вынуждены были покориться им. Вместо них в южных степях в начале девятого века стали господствовать печенеги.
Печенежские орды никогда не были едины, как и русские княжества. Примета времени. В середине десятого века существовало восемь печенежских объединений, которые в свою очередь делились еще на сорок мелких объединений. Четыре мощных объединения печенегов обитали по левую сторону Днепра, четыре – по правую. Среди них были племена, как союзников, так и врагов Руси.
На востоке печенеги граничили с хазарскими владениями ( на Дону), на севере с Русь, на юге – с крымскими владениями Византии(Херсонесом)
В сопровождающие мне дали молодого воина из младшей дружины князя. Звали его Шибалко. Одевшись по-походному и оседлав коней, мы отправились в опасный путь. Мы двигались и днем и ночью, не зная устали. Останавливались лишь для того, чтобы накормить и напоить лошадей и дать им немного отдохнуть. Казалось, что мы одни в этой дикой степи.
Солнце скатилось уже к самому горизонту, диск его стал багровым, словно налился кровью. Облака вспыхнули, охваченные гигантским небесным пожаром: то красные, как весеннее маковое поле, то оранжевые, как осенью лес, то лиловые, как вересковые заросли весной. Этот осенний вечер совсем не походил на пышное великолепие весенних или летних закатов, но было в нем столько красоты и грусти, что даже суровая душа Шибалко поддалась его обаянию.
- Ляпота!- с придыханием произнес он.- Это, наверное, наши могущественные боги зажигают по вечерам в небе эти величественные костры? И, не дождавшись моего ответа, в глубокой задумчивости изрек. - Интересно, кто помогает им зажигать по вечерам эти красивые гигантские костры, что за люди обитают на высокой небесной горе, среди звезд и облаков? Хотел бы я там побывать!
Вскоре мы совсем устали и сделали привал. Ночь была темная, но сияли звезды, и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, видя , что делается далеко вокруг. Мы поужинали соленым мясом конины и несколькими сухарями. С тоской вспомнили дразнящий запах жареного мяса. Но огонь зажигать было рискованно. Шибалко первым встал на стражу. Всем существом своим молодой воин внимал таинство жизни ночной степи, обступавшей его со всех сторон. Он был великолепным воином и охотником, тончайшим инструментом, способным улавливать все, что происходит вокруг. Глаза его различали неясные движения теней во мраке, видели тусклые зеленые огоньки в глазах хищников; слух воспринимал шепот ветерка, полет ночных птиц и насекомых, шорох ползущих в траве ящериц и змей. Он слышал далекие вопли шакалов, вой волков, жуткий хохот гиены, крик орлана и стрекотание кузнечиков. Шибалко не знал другой жизни, так как вырос в степи и ею жил…
С рассветом мы снова вскочили на коней и двинулись в путь. Мы долго скакали не останавливаясь. Шибалко, как охотничий пес, то и дело жадно втягивал в себя воздух. И тут он неожиданно, на полном скаку остановил коня и сделал мне знак остановиться.
И вдруг, впереди нас, показалось около десяти кочевников, одетых в меха, с железными шлемами на головах. Они были вооружены ятаганами и короткими луками; через плечо у каждого из них висели колчаны с длинными стрелами, украшенные орлиными перьями. Старший отдал приказ, и они во весь опор помчались в нашу сторону, размахивая кривыми саблями и постреливая из своих луков. Как мы поняли, они не собирались терять времени на выяснение отношений. С громкими воинственными криками кочевники рассыпались полукругом и атаковали нас. Мы, не сговариваясь, приготовились к ее отражению.
Первым на нас напал тучный старый печенег с уродливым шрамом на лице. Видно было , что это их предводитель. Острый конец его копья разорвал кожу на правом бедре моего друга. Мощным ударом палицы, он отбросил его и еще два копья, летевших в нашу сторону, отломив их острые наконечники, а затем тремя ударами дубины размножил черепа трем молодым и малоопытным печенегам, бросившихся первыми на нас.
Старый печенег яростно заскрежетал зубами. Он выхватил кривой клинок и снова устремился на Шибалко. Зоркие глаза молодого новгородца подстерегали каждое движение противника. Он отпрянул в сторону, но конец клинка коснулся его плеча. Хлынула кровь. Вождь печенегов торжествующе закричал, предвкушая победу. Тогда молодой воин, круто развернув коня и собрав все свои силы, высоко поднял палицу , с размаху опустил ее на заросший огненными волосами череп печенега. Раздался хруст костей, и, откинувшись назад, тучный печенег с хриплым стоном упал к ногам своего коня.
Шибалко выхватил меч, а в левую руку взял кинжал. Он снова резко остановил своего коня и убил следующего, нападавшего на него ударом кинжала в горло. Одного завалил я, сделав обманный выпад вперед, разрубил его до пояса. Меч Шибалко сверкал, как молния. Он ловко уклонился от ятагана еще одного воина и отрубил ему руку. Неуловимо быстрым движением кисти вонзил острие своего кинжала в сердце другого противника. Вскоре, из нападавших, в живых остался только один кочевник. Дрожа от страха, воин что-то сказал на своем лающем языке, которому я некогда учился. Он молил о пощаде и твердил, что он сын хана.
- Мы не искали вашей смерти. Это вы на нас напали, и мы были вынуждены защищаться. Мы послы великого князя киевского к могучему повелителю Великой Степи Гюрзе, - сказал я ему на его языке и приказал вести нас в его стан.
Оставив трупы кочевников на съедение шакалов, мы поскакали со своим пленником на восток. Вскоре мы увидели дымы костров на горизонте, а еще через некоторое время нашим взорам открылся лагерь половцев, занимающий несколько тысяч сажень в окружности. Словно дома в захолустном селении, стояли шатры, покрытые шкурами животных, а примерно посредине лагеря возвышалось большое строение, обшитое снаружи яркими шелковыми тканями.
- Должно быть, это ставка хана Гюрзы. Посмотри, Жизномир, как хан разукрасил все входы в свои шатры стягами, уничтоженных им наших городов!
-Нашли себе, союзничка! - проговорил зло Шибалко и грязно выругался.
Все шатры кочевников, казавшиеся черными, просвечивали яркими красными щелями от огней, горевших внутри. Около их жилищ пылало много костров, и клубы дыма, точно клочья плотного тумана, окутывали пространство сизой пеленой. В огромных бронзовых котлах варилось и вызывало аппетит мясо лошади, коровы, барана и козы для вечерней трапезы многочисленных кочевников и их семей. Котлы были врыты в землю. Под ними шли дымоходы, наполненные сухим кизяком и хворостом. Возле огромных чанов суетились женщины с большими деревянными ложками и глиняными мисками
Мы ехали вслед за пленником, осторожно пробираясь между отдыхающими варварами, которые с любопытством смотрели на нас и о чем-то переговаривались между собой. Воин- кочевник остановил нас у входа в шатер, пропустив сына Гюрзы внутрь. Мы ждали долго, пока нам не позволили войти.
- Введи их! – не совсем внятно рявкнул чей-то писклявый голос. В шатре, освещенном огнем, горящем в круге камней, было душно. Худой, с мрачным взглядом и растрепанной седой бородой, длинным крючковатым носом, хан Гюрза недовольно посмотрел на нас.
- Это еще кто?- проговорил он зловеще.
- Не знаю, отец! Они убили десять моих воинов, но оставили мне жизнь.
- Твоя жизнь ничего не стоит, если ты позволил разоружить себя. Убирайся вон с моих глаз! Вжав голову в плечи, сын выбежал из шатра.
Мы объяснили хану, как на нас напали и как мы вынуждены были защищаться от его воинов. Поведали и о просьбе князя, быть его союзником в борьбе за киевский престол. Гюрза слушал нас и молчал. Он, несомненно, решал нашу судьбу! В конце я сказал:
- О, великий и справедливый хан! Мы виновны в смерти в честном бою твоих воинов, и ты в праве нас казнить. Наша смерть ничто, но подумай, хан, какими выгодами для наших племен может обернуться поход на Киев!
После долгого раздумья хан сказал:
- Вы убили десять моих лучших воинов. За это я должен вас покарать. Но вы пощадили моего единственного сына. Более того, вы послы князя киевского и храбрые воины, а послов не убивают! Я вас прощаю и приглашаю вечером на пир.
- Спасибо тебе, великий повелитель степи! Ты могуч и великодушен, но нам надо спешить и мы хотели бы получить ответ на просьбу князя Владимира, - сказал я почтительно.
- Иметь тысячу друзей - мало, а одного врага – много! Да будет так! Идите пока отдохните. Вам скоро принесут мой ответ князю Владимиру.
Нас отвели в соседнюю юрту, сытно накормили и проводили до самой границы наших земель. Это была обычная моя поездка по заданию конунга, а их за мою жизнь было много, но наши Боги хранили меня.
