Губительна слепота тех правителей, которые думают управлять своими подданными с помощью только силы и оружия. Князю Владимиру приходилось каждый год с оружием выбивать дань у своих соплеменников: полян, родимичей, ятвягов. Вся его жизнь, после воцарения на киевский престол проходила в походах за данью или в защите славянских земель от набегов печенегов. За годы своего правления князь Владимир подчинил Киеву многие славянские народы и взимал с них дань. Так, в 984году он покорил радимичей, а еще до этого, в 981 – 982 годах дважды ходил в поход на непокорных вятичей и обложил их данью.
Давным - давно еще Олег наложил дань на радимичей, Святослав - на вятичей, но не все отрасли этих племен пришли в зависимость от русского князя. Воспользовались уходом Святослава в Болгарию, малолетством, а потом междоусобием сыновей его и перестали платить дань в Киев. Как бы то ни было, под 981 годом мы рассказывали о походе на вятичей, которые были побеждены и обложены такою же данью, какую прежде платили Святославу.
На следующий год вятичи снова заратились и снова были побеждены. Та же участь постигла и радимичей в 986 году. В том же году Владимир пошел на радимичей, а перед собой послал воеводу прозванного Волчий Хвост; этот воевода встретил радимичей на реке Пищане и победил их; отчего киевская Русь долго смеялась над радимичами, говоря:
- Пищанцы, волчья хвоста бегают.
Кроме означенных походов на ближайшие славянские племена, были еще войны с чужими народами: с ятвягами в 953 году; еще отец мне рассказывал, что Рюриковичи ходил на ятвягов, победил и взял землю их; но последние слова вовсе не означают покорения страны: ятвягов трудно было покорить за один раз, и потомки Рюриковичей будут еще долго вести постоянную, упорную, многовековую борьбу с этими дикарями.
Мне дружинники князя рассказывали, что один из норманских выходцев, находившийся в дружине Владимира, приходил от имени его собирать дань с жителей Эстонии. Несмотря на то, что сага смешивает лица и годы, известие об эстонской дани, как
нисколько не противоречащее обстоятельствам, может быть принято; но нельзя решить, когда русские из Новгорода впервые наложили эту дань, при Владимире или намного раньше. Позднее я встречал в летописях известия о войнах Владимира с болгарами, с какими - дунайскими или волжскими - на это разные списки летописей дают разноречивые ответы; вероятно, были походы и к тем и к другим и после перемешаны по одинаковости народного имени. В 987 год я не был при князе, но знал о первом походе Владимира на болгар.
Владимир пошел на болгар с дядею своим Добрынею в лодках, а торки шли на конях берегом; Русь предпочитала лодки коням и что конницу в княжеском войске составляли пограничные степные народцы. Болгары были побеждены, но Добрыня, осмотрев пленников, сказал Владимиру:
- Такие не будут нам давать дани, так как все в сапогах; пойдем искать лапотников. В этих словах воеводы выразился столетний опыт.
Русские князья успели наложить дань и привести в зависимость, только те племена славянские и финские, которые жили в простоте первоначального быта - разрозненные, бедные, что выражается названием «лапотников». Из народов же более образованных, составлявших более крепкие общественные тела богатых промышленностью, не удалось покорить ни одного. В свежей памяти был неудачный поход Святослава в Болгарию.
Забегая на десять лет вперед, могу сказать, что под 994 и 997 года были удачные походы на волжских и дунайских болгар, а если принять в соображение известия византийцев о помощи против болгар, которую оказал Владимир родственному двору константинопольскому, то можно сказать, что авторитет Руси был по-прежнему высок. В этом смысле важны решения князя о торговом договоре с болгарами волжскими. Владимир, по их просьбе, позволил им торговать по Оке и Волге, дав им для этого печати. Русские купцы с печатями от посадников своих также могли свободно ездить в болгарские города. Однако болгарским купцам позволено было торговать только с купцами по городам, а не ездить по селам и не торговать с тиунами, вирниками, огнищанами и смердами.
После принятия христианской веры князь Владимир практически не принимал участие в походах за данью. Особенно после одного случая.
В 996 году он отправился в поход на печенегов. Путь к ним занимал обычно два дня, так как кочевники, пользуясь слабостью киевского княжества разбивали свои шатры рядом с русскими землями и совершали опустошительные набеги на их города.
Стояла сухая холодная погода. Высоко в небе летела треугольником стая журавлей. Спугнутые близостью людей, в камышовых зарослях высохшей степной речки сновали чирки и откуда- то издалека доносилось хрюкание вепря. По словам лазутчиков, там за небольшим бревенчатым мостом через реку находилась ставка печенежского хана Сибая. После двух дней утомительного перехода конунг решил сделать привал и дать дружине отдых перед сражением. Он был уверен в своей победе, так как рассчитывал на свое численное превосходство и внезапность своего нападения. Однако он просчитался. Хан уже знал о приближении русского воинства и успел позвать на помощь своих союзников - кочевников.
Дружина князя медленно пересекала деревянный мост и перед ней предстала безмолвная выгоревшая от солнца дикая степь с небольшими холмами и лощинами на горизонте. Там, за горизонтом, в полдня пути, должен быть лагерь печенегов. В этой пограничной стороне не селились даже крестьяне, несмотря на то, что почвы тут были плодородными. Жители киевского княжества намеренно их не осваивали, так как испытывали суеверный страх при одном упоминании о сынах Дикой степи.
Группа всадников во главе с князем вырвалась вперед, не встречая препятствий на своем пути, и выдвинулась далеко вперед от своих основных сил, которые медленно еще переправлялись через узкий мост. Стаи воронов кружили в небе над всей степью. Это была плохая примета. Владимир мрачнел с каждым часом, но не высказывал своих опасений. И вдруг, из-за холмов и лощин, высыпала с громкими криками лавина конницы и начала отрезать путь к отступлению. Князь приказал поворачивать назад. Земля всколыхнулась под копытами лошадей:
- Назад, назад! – кричал, как обезумевший конунг,- скорее или мы погибнем!
Рубя налево и направо, горстка людей с трудом пробивалась вперед. На князя Владимира напало сразу три кочевника. Один из них попробовал накинуть на него аркан, но не успел. Князь разрубил его до пояса. Двое других попытались копьями выбить его из седла, но промахнулись. На помощь пришел Братонежко. Он проткнул одного кочевника копьем, а другого убил ударом меча. Братонежко и князю Владимиру удалось вырваться из западни. Вся группа сопровождения князя погибла, прикрывая отход своего конунга.
Словно стая коршунов, почувствовав добычу, налетели печенеги на русское воинство, которое до конца так и не переправилось на другой берег и не успело занять боевой порядок. Началась сеча – кровавая и беспощадная! Преимущество, конечно, было на стороне врага. Печенеги начали теснить руссов, и бой уже шел на мосту. Братонежко увлек князя под мост и камышами вывел его на другой берег, где остатки дружины сдерживали врага на мосту, не давая прорваться на свою сторону. После этого случая, князь Владимир не принимал участия в походах за данью и в войнах с кочевниками.
Надо отметить, что главной заслугой князя Владимира, в отличие от своих предков, было то, что вместо далеких походов конунг главное внимание сосредоточил на организации обороны и сплочении огромной державы под своей властью. Ему, как самодержавцу, уже не было необходимости учавстствовать самому лично в походах. Государство Русь к этому времени объединило всех восточных славян. Его западная граница уже доходила до бассейна Вислы; на северо-западе она упиралась в Финский залив Балтийского моря; на севере граница исчезала в необразимой тайге, вплоть до Печоры и Верхней Камы; на востоке подвластные земли доходили до устья Оки..Южная граница шла по кромке степи до далекой Тмутаракани у Керченского пролива. Все народы этих земель: латыши, литовцы , эстонцы, а так же мордва, марийцы и ряд финно-угорских племен, платили Киеву дань.
Управлять такой огромной и дикой державой, конечно, было очень трудно. Не было дорог, постоянной связи между городами и отдельными племенами, не было разветвленного киевского княжеского правления на местах. Практически не возможно было защитить такое огромное государство от степняков. Владимир на опасных южных рубежах Руси пытался строить мощную оборонительную систему крепостей и сигнальных вышек, но это была капля в море для такой обширной территории.
Государственный подход Владимира к обустройству своих границ, способствовал защите молодого государства и натиск печенегов был ослаблен.
Конечно, походы за данью и на кочевые народы носили разбойничий характер и никак не способствовали объединению и процветанию Руси. И это хорошо понимал князь киевский…
Давным - давно еще Олег наложил дань на радимичей, Святослав - на вятичей, но не все отрасли этих племен пришли в зависимость от русского князя. Воспользовались уходом Святослава в Болгарию, малолетством, а потом междоусобием сыновей его и перестали платить дань в Киев. Как бы то ни было, под 981 годом мы рассказывали о походе на вятичей, которые были побеждены и обложены такою же данью, какую прежде платили Святославу.
На следующий год вятичи снова заратились и снова были побеждены. Та же участь постигла и радимичей в 986 году. В том же году Владимир пошел на радимичей, а перед собой послал воеводу прозванного Волчий Хвост; этот воевода встретил радимичей на реке Пищане и победил их; отчего киевская Русь долго смеялась над радимичами, говоря:
- Пищанцы, волчья хвоста бегают.
Кроме означенных походов на ближайшие славянские племена, были еще войны с чужими народами: с ятвягами в 953 году; еще отец мне рассказывал, что Рюриковичи ходил на ятвягов, победил и взял землю их; но последние слова вовсе не означают покорения страны: ятвягов трудно было покорить за один раз, и потомки Рюриковичей будут еще долго вести постоянную, упорную, многовековую борьбу с этими дикарями.
Мне дружинники князя рассказывали, что один из норманских выходцев, находившийся в дружине Владимира, приходил от имени его собирать дань с жителей Эстонии. Несмотря на то, что сага смешивает лица и годы, известие об эстонской дани, как
нисколько не противоречащее обстоятельствам, может быть принято; но нельзя решить, когда русские из Новгорода впервые наложили эту дань, при Владимире или намного раньше. Позднее я встречал в летописях известия о войнах Владимира с болгарами, с какими - дунайскими или волжскими - на это разные списки летописей дают разноречивые ответы; вероятно, были походы и к тем и к другим и после перемешаны по одинаковости народного имени. В 987 год я не был при князе, но знал о первом походе Владимира на болгар.
Владимир пошел на болгар с дядею своим Добрынею в лодках, а торки шли на конях берегом; Русь предпочитала лодки коням и что конницу в княжеском войске составляли пограничные степные народцы. Болгары были побеждены, но Добрыня, осмотрев пленников, сказал Владимиру:
- Такие не будут нам давать дани, так как все в сапогах; пойдем искать лапотников. В этих словах воеводы выразился столетний опыт.
Русские князья успели наложить дань и привести в зависимость, только те племена славянские и финские, которые жили в простоте первоначального быта - разрозненные, бедные, что выражается названием «лапотников». Из народов же более образованных, составлявших более крепкие общественные тела богатых промышленностью, не удалось покорить ни одного. В свежей памяти был неудачный поход Святослава в Болгарию.
Забегая на десять лет вперед, могу сказать, что под 994 и 997 года были удачные походы на волжских и дунайских болгар, а если принять в соображение известия византийцев о помощи против болгар, которую оказал Владимир родственному двору константинопольскому, то можно сказать, что авторитет Руси был по-прежнему высок. В этом смысле важны решения князя о торговом договоре с болгарами волжскими. Владимир, по их просьбе, позволил им торговать по Оке и Волге, дав им для этого печати. Русские купцы с печатями от посадников своих также могли свободно ездить в болгарские города. Однако болгарским купцам позволено было торговать только с купцами по городам, а не ездить по селам и не торговать с тиунами, вирниками, огнищанами и смердами.
После принятия христианской веры князь Владимир практически не принимал участие в походах за данью. Особенно после одного случая.
В 996 году он отправился в поход на печенегов. Путь к ним занимал обычно два дня, так как кочевники, пользуясь слабостью киевского княжества разбивали свои шатры рядом с русскими землями и совершали опустошительные набеги на их города.
Стояла сухая холодная погода. Высоко в небе летела треугольником стая журавлей. Спугнутые близостью людей, в камышовых зарослях высохшей степной речки сновали чирки и откуда- то издалека доносилось хрюкание вепря. По словам лазутчиков, там за небольшим бревенчатым мостом через реку находилась ставка печенежского хана Сибая. После двух дней утомительного перехода конунг решил сделать привал и дать дружине отдых перед сражением. Он был уверен в своей победе, так как рассчитывал на свое численное превосходство и внезапность своего нападения. Однако он просчитался. Хан уже знал о приближении русского воинства и успел позвать на помощь своих союзников - кочевников.
Дружина князя медленно пересекала деревянный мост и перед ней предстала безмолвная выгоревшая от солнца дикая степь с небольшими холмами и лощинами на горизонте. Там, за горизонтом, в полдня пути, должен быть лагерь печенегов. В этой пограничной стороне не селились даже крестьяне, несмотря на то, что почвы тут были плодородными. Жители киевского княжества намеренно их не осваивали, так как испытывали суеверный страх при одном упоминании о сынах Дикой степи.
Группа всадников во главе с князем вырвалась вперед, не встречая препятствий на своем пути, и выдвинулась далеко вперед от своих основных сил, которые медленно еще переправлялись через узкий мост. Стаи воронов кружили в небе над всей степью. Это была плохая примета. Владимир мрачнел с каждым часом, но не высказывал своих опасений. И вдруг, из-за холмов и лощин, высыпала с громкими криками лавина конницы и начала отрезать путь к отступлению. Князь приказал поворачивать назад. Земля всколыхнулась под копытами лошадей:
- Назад, назад! – кричал, как обезумевший конунг,- скорее или мы погибнем!
Рубя налево и направо, горстка людей с трудом пробивалась вперед. На князя Владимира напало сразу три кочевника. Один из них попробовал накинуть на него аркан, но не успел. Князь разрубил его до пояса. Двое других попытались копьями выбить его из седла, но промахнулись. На помощь пришел Братонежко. Он проткнул одного кочевника копьем, а другого убил ударом меча. Братонежко и князю Владимиру удалось вырваться из западни. Вся группа сопровождения князя погибла, прикрывая отход своего конунга.
Словно стая коршунов, почувствовав добычу, налетели печенеги на русское воинство, которое до конца так и не переправилось на другой берег и не успело занять боевой порядок. Началась сеча – кровавая и беспощадная! Преимущество, конечно, было на стороне врага. Печенеги начали теснить руссов, и бой уже шел на мосту. Братонежко увлек князя под мост и камышами вывел его на другой берег, где остатки дружины сдерживали врага на мосту, не давая прорваться на свою сторону. После этого случая, князь Владимир не принимал участия в походах за данью и в войнах с кочевниками.
Надо отметить, что главной заслугой князя Владимира, в отличие от своих предков, было то, что вместо далеких походов конунг главное внимание сосредоточил на организации обороны и сплочении огромной державы под своей властью. Ему, как самодержавцу, уже не было необходимости учавстствовать самому лично в походах. Государство Русь к этому времени объединило всех восточных славян. Его западная граница уже доходила до бассейна Вислы; на северо-западе она упиралась в Финский залив Балтийского моря; на севере граница исчезала в необразимой тайге, вплоть до Печоры и Верхней Камы; на востоке подвластные земли доходили до устья Оки..Южная граница шла по кромке степи до далекой Тмутаракани у Керченского пролива. Все народы этих земель: латыши, литовцы , эстонцы, а так же мордва, марийцы и ряд финно-угорских племен, платили Киеву дань.
Управлять такой огромной и дикой державой, конечно, было очень трудно. Не было дорог, постоянной связи между городами и отдельными племенами, не было разветвленного киевского княжеского правления на местах. Практически не возможно было защитить такое огромное государство от степняков. Владимир на опасных южных рубежах Руси пытался строить мощную оборонительную систему крепостей и сигнальных вышек, но это была капля в море для такой обширной территории.
Государственный подход Владимира к обустройству своих границ, способствовал защите молодого государства и натиск печенегов был ослаблен.
Конечно, походы за данью и на кочевые народы носили разбойничий характер и никак не способствовали объединению и процветанию Руси. И это хорошо понимал князь киевский…